деформация
Он, скорее всего, всё же был уродлив.
Человек, так долго носивший маску, что успел позабыть свой собственный лик.
О, бесспорно! маска была потрясающе красива. Она вобрала в себя и нотки карнавала, и эстетику античных скульптур. Она была, возможно, и не уникальна вовсе, но очень шла своему обладателю; настолько шла, что, казалось бы, и была его настоящим лицом. Но нет; всё же нет. И только он один знал, что скрывала она от других, а потом и сам перестал это знать. Такая вот комедия, дамы и господа.
А окружающие любили эту маску. Она часто выказывала насмешливые и игривые нотки, хотя и в нужный момент могла приобрести в себе оттенок сострадания, но никогда, слышите!, никогда грусти. Вот такая вот незатейливая маска.
Вот и человека любили за такое прекрасное его украшение. Казалось бы, ни одно празднование не могло пройти без него, будто бы он и был той искрой, что разжигала безудержное пламя благородного веселья. У него было много друзей; даже, пожалуй, слишком много этих самых друзей. И все они сходили с ума от любви к этому человеку. Хотя, всё же, вернее высказаться - к его такой банальной, но чрезвычайно ему идущей, маске.
А человек...А он, знаете ли, был счастлив. Долгое время был счастлив своему безупречному украшению, и нисколько не огорчился потере памяти, касающейся его истинного лица. Она ему была не нужна, ведь именно её отсутствие даровало ему возможность, иногда, в самый разгар очередного праздника, верить в то, что маска и является его ликом.
Но маска начала рассыпаться, терять свой первоначальный лоск. Нет, не подумайте, человек очень любил её, ухаживал за ней, чистил её от пыли и грязи, но...
Первая трещина - роковое предзнаменование, появилась довольно давно. Она была слегка заметна, и лишь очень чуткий взор мог различить её на безукоризненной поверхности всеобщей любимицы. Кажется, она появилась от того, что человека ударил близкий его друг. Да, вроде бы, из-за этого. В последствие, человек расстался с обидчиком, и совсем перестал замечать ту рану, что он оставил на его украшении. Казалось бы, история давно минувших дней, и более не должна она была повторится.
Но, к глубочайшему сожалению обладателя, через некоторое время, появилась новая трещина, и она была намного глубже и отвратительнее предыдущий. Человек потратил много сил, что бы замаскировать её, закрасить, сделать не заметной для любопытных взоров. Ах да, на этот раз раскол появился от того, что его, героя нашего сказания, бросила любимая им девушка. Вот так вот, ещё один удар, и он, пожалуй, оказался намного значительнее предыдущего.
А шрамов, со временем, становилось всё больше и больше...
Один из последних ударов едва ли не расколол украшение надвое, представьте себе! И ведь, казалось бы, предназначался этот удар далеко не человеку, так что трудно сказать, каким же именно образом он смог оставить свой отпечаток и на без того повреждённой поверхности маски. Но так и случилось. Если память не изменяет вашему верному слуге, то произошло это вот по какой причине: У человека было три хороших и любимых всем сердцем приятеля. И все они были разными, и всех он уважал и ценил по своему. И были эти люди друг с другом знакомы. И всё ведь шло хорошо - веселье и счастье правили их душами. Однажды, однако, случилась между ними ссора, уж и не вспомнить, из-за чего возникшая. И перессорились они друг с другом, и возненавидели друг друга сильнейшей из всех ненавистью. И клеветали они друг на друга, а при встрече обязательно оскорбляли кто кого. И силился человек их примирить, да всё напрасно, и бывшая совсем маленькой в изначальном своём варианте трещинка, разошлась до вам уже известных размеров.
К тому времени и до того потерявшая свой блеск маска стала по-настоящему уродливой, страшной и отпугивающей. Перестали героя нашего звать на празднования, отступились от него друзья, но он никак не желал снять своего украшения, обратившегося в проклятье. Вы наверняка спросите в чём причина подобного каприза? Он истинно верил, что настоящий его лик ещё уродливей, в разы страшнее, да и настолько пугающий, что не ровен час, его и убьют, дабы не портил он свет своим безобразным лицом.
Так и умер он, крепко держась за свою маску, и не вспомнив своего истинного лика, не желая его вспоминать. Совершенно одинокий и отчаявшийся, несчастный и гонимый, он слишком боялся. Возможно, он боялся того, что собственное его лицо окажется куда прекраснее того украшения, что он так долго ценил. Боялся признать то, насколько сильно он, возможно, ошибался.
Но этого нам, к сожалению, уже никогда не узнать.
Человек, так долго носивший маску, что успел позабыть свой собственный лик.
О, бесспорно! маска была потрясающе красива. Она вобрала в себя и нотки карнавала, и эстетику античных скульптур. Она была, возможно, и не уникальна вовсе, но очень шла своему обладателю; настолько шла, что, казалось бы, и была его настоящим лицом. Но нет; всё же нет. И только он один знал, что скрывала она от других, а потом и сам перестал это знать. Такая вот комедия, дамы и господа.
А окружающие любили эту маску. Она часто выказывала насмешливые и игривые нотки, хотя и в нужный момент могла приобрести в себе оттенок сострадания, но никогда, слышите!, никогда грусти. Вот такая вот незатейливая маска.
Вот и человека любили за такое прекрасное его украшение. Казалось бы, ни одно празднование не могло пройти без него, будто бы он и был той искрой, что разжигала безудержное пламя благородного веселья. У него было много друзей; даже, пожалуй, слишком много этих самых друзей. И все они сходили с ума от любви к этому человеку. Хотя, всё же, вернее высказаться - к его такой банальной, но чрезвычайно ему идущей, маске.
А человек...А он, знаете ли, был счастлив. Долгое время был счастлив своему безупречному украшению, и нисколько не огорчился потере памяти, касающейся его истинного лица. Она ему была не нужна, ведь именно её отсутствие даровало ему возможность, иногда, в самый разгар очередного праздника, верить в то, что маска и является его ликом.
Но маска начала рассыпаться, терять свой первоначальный лоск. Нет, не подумайте, человек очень любил её, ухаживал за ней, чистил её от пыли и грязи, но...
Первая трещина - роковое предзнаменование, появилась довольно давно. Она была слегка заметна, и лишь очень чуткий взор мог различить её на безукоризненной поверхности всеобщей любимицы. Кажется, она появилась от того, что человека ударил близкий его друг. Да, вроде бы, из-за этого. В последствие, человек расстался с обидчиком, и совсем перестал замечать ту рану, что он оставил на его украшении. Казалось бы, история давно минувших дней, и более не должна она была повторится.
Но, к глубочайшему сожалению обладателя, через некоторое время, появилась новая трещина, и она была намного глубже и отвратительнее предыдущий. Человек потратил много сил, что бы замаскировать её, закрасить, сделать не заметной для любопытных взоров. Ах да, на этот раз раскол появился от того, что его, героя нашего сказания, бросила любимая им девушка. Вот так вот, ещё один удар, и он, пожалуй, оказался намного значительнее предыдущего.
А шрамов, со временем, становилось всё больше и больше...
Один из последних ударов едва ли не расколол украшение надвое, представьте себе! И ведь, казалось бы, предназначался этот удар далеко не человеку, так что трудно сказать, каким же именно образом он смог оставить свой отпечаток и на без того повреждённой поверхности маски. Но так и случилось. Если память не изменяет вашему верному слуге, то произошло это вот по какой причине: У человека было три хороших и любимых всем сердцем приятеля. И все они были разными, и всех он уважал и ценил по своему. И были эти люди друг с другом знакомы. И всё ведь шло хорошо - веселье и счастье правили их душами. Однажды, однако, случилась между ними ссора, уж и не вспомнить, из-за чего возникшая. И перессорились они друг с другом, и возненавидели друг друга сильнейшей из всех ненавистью. И клеветали они друг на друга, а при встрече обязательно оскорбляли кто кого. И силился человек их примирить, да всё напрасно, и бывшая совсем маленькой в изначальном своём варианте трещинка, разошлась до вам уже известных размеров.
К тому времени и до того потерявшая свой блеск маска стала по-настоящему уродливой, страшной и отпугивающей. Перестали героя нашего звать на празднования, отступились от него друзья, но он никак не желал снять своего украшения, обратившегося в проклятье. Вы наверняка спросите в чём причина подобного каприза? Он истинно верил, что настоящий его лик ещё уродливей, в разы страшнее, да и настолько пугающий, что не ровен час, его и убьют, дабы не портил он свет своим безобразным лицом.
Так и умер он, крепко держась за свою маску, и не вспомнив своего истинного лика, не желая его вспоминать. Совершенно одинокий и отчаявшийся, несчастный и гонимый, он слишком боялся. Возможно, он боялся того, что собственное его лицо окажется куда прекраснее того украшения, что он так долго ценил. Боялся признать то, насколько сильно он, возможно, ошибался.
Но этого нам, к сожалению, уже никогда не узнать.