Страх. Отвратительное чувство, не правда ли? Он сдавливает горло, перекрывая поступление кислорода, давит на грудь, вминая её, сердце начинает биться чаще, оно хочет вырваться за пределы сужающейся грудной клетки. Паника. Ты пытаешься заорать, но гортань перекрывает дорогу для любого звука. Беспомощность. По телу пробегают невидимые насекомые, вызывая неудержимую дрожь. На глазах наворачиваются слёзы, а в висках властвует некий неудержимый ритм. Бежать. Не жалея сил. Единственное желание – бежать, скрываясь от источника твоего страха.
Но можно ли сбежать от самого себя?
В детстве мы с подругами любили собираться на чердаке дачного домика моих родителей. Чаще всего, мы красились, обсуждали одноклассников, читали молодёжные журналы. Нам было лет по десять, но, как и большинство девчонок нашего возраста, мы стремились к взрослой жизни, манящей нас своей вседозволенностью. Иногда наши забавы переходили все границы, к примеру, когда мы покупали сигареты. Конечно, после первой же затяжки каждой из нас становилось настолько плохо, что желание сделать вторую проходило моментально. Однако, месяца через два, мы вновь просили старшеклассников купить нам запретные палочки. Но сейчас не об этом…
Как-то раз мои подружки остались у нас в доме на ночь. Мама, прекрасно зная о нашем «домике», постелила на чердаке спальные мешки, оставила блюдо с бутербродами и несколько пакетиков с соком. Пожелав нам спокойной ночи, она удалилась в свою комнату.
Убедившись в том, что мои родители уже спят, мы решили опробовать новую забаву. На этот раз мы купили книжечку с гаданиями, и нам не терпелось, следуя советам, призвать какого-нибудь гномика или духа.
Из освещения мы оставили только свечи. И, по правде сказать, атмосфера на чердаке стала до дрожи жуткой. Деревянный домик, не отличающийся новизной, разносил по комнатам стоны своих половиц, оконных рам. Растущая на участке берёзка игралась с оконным стеклом своими ветками. Где-то вдалеке раздавался собачий вой. Анечке, самой слабонервной из нас, стало плохо, и нам пришлось добрые двадцать минут уговаривать её на участие в новой игре. По правде сказать, где-то, в глубине души, я надеялась на то, что она разревётся и не даст нам продолжить. Но этого не произошло, а мои коленки захватила нервная тряска, что мои подруги приняли за признак нетерпения.
Развалившись на полу, мы, установив в центре созданного нашими телами круга старое зеркало, оставшееся у нашей семьи ещё с переезда из прошлого местожительства, взялись за руки. Мы начали призывать пиковую даму.
Произнеся сбивчивым хором заклинание, написанное в книге, мы начали искать «жертву», что должна была подойти к зеркалу и нарисовать на нём воском ступеньки, по которым, исходя из текста «учебника колдовства» и должна была спустится чёрная дама. В общем-то, голосование было не долгим, и выбрали, как назло, меня.
Тяжело вздохнув, я медленно, пытаясь скрыть своё волнение от подруг, подползла к зеркальцу. Мне было действительно страшно. В отражении я, увидев своё побледневшее лицо, тут же постаралась прийти в себя. «Где это видано, что бы девочка в моём возрасте вилась на такую ересь? Я ведь уже взрослая, как никак, не какая-нибудь там первоклашка!» - вбив в свою голову подобные мысли, я самоотверженно нарисовала несколько ступенек вручённой мне до этого церковной свечой. Не смотря на самоубеждение, руки мои дрожали. Где-то на улице раздался неестественно громкий собачий лай, и, встрепенувшись, я обронила свечу на деревянный паркет, покрывающий пол. В недовольстве сжав губы, я, слегка склонившись, подцепила церковный сувенир пальцами, проклиная про себя несдержанную собачонку. «Надо же так меня испугать!» - я мрачно покачала головой, и, наконец, вновь перевела взгляд на зеркало…
По дому разлетелся протяжный, девичий ор.
Подогнув колени, я спрятала в них лицо, свои посиневшие губы, пустившиеся в дьявольский пляс, своё побелевшее лицо. Моё сердце заходило ходуном, а разум никак не мог выбросить из себя ту картину, что я увидела несколько мгновений назад.
Подняв взор на зеркало, вместо себя в его отражении, я увидела ведьму. Старую, скрюченную ведьму с пожелтевшим лицом, с чёрными, как смоль волосами. Она улыбалась мне, демонстрируя свои кривые, гнилые резцы. Она тянула ко мне свои кривые пальцы, лишённые верхних фаланг.
Ужас. Впервые в жизни я испытала такой ужас.
Долго я не могла прийти в себя. Родители, объяснив моё отсутствие в школе ОРЗ, неустанно следили за мной. Они не выпускали меня из комнаты, да и, по правде, я сама не решилась бы покинуть своей обители. Вцепившись в своё одеяло, я днями рыдала, не желая, ни есть, ни спать. Я боялась, что старуха придёт за мной. А ещё больше я боялась того, что эта ведьма уже поселилась внутри меня.
Обследующие меня психотерапевты, назначили несколько видов успокоительных, после которых я могла нормально уснуть. Спать «без снов». Да, именно это и было мне нужно. Через несколько недель паника отпустила меня, и врачи позволили ходить мне в школу. С теми подружками я больше не общалась, да и они не горели желанием, по крайней мере, это было видно по их смущённым лицам, когда мы пересекались в столовой. На счастье, мы учились в разных классах.
Ещё в тот день, они сказали моим родителям, что не видели никакой пиковой дамы, что я просто перенервничала. Как они могли? Ведь она была в том зеркале! Они просто не хотели этого признавать.
Долгие годы я просидела на антидепрессантах, и только несколько недель назад перестала пичкать себя всякой химией. Мне было почти пятнадцать лет.
Сегодня я долго вертелась перед зеркалом, ведь именинница должна быть самой красивой девушкой на празднике! Я закручивала волосы, красилась, примеряла платье за платьем. Приготовившись, я уж было пошла на кухню, что бы вытащить из духовки фаршированную курицу, заготовленную моей матерью (в квартире я была одна), как вспомнила, что забыла накрасить ресницы. Взяв купленную только вчера тушь из косметички, я приблизилась к зеркалу, дабы не упустить ни одной шаловливой реснички.
Расправившись с первым глазом, я приступила ко второму, сосредоточившись на все сто процентов…
Именно в этот момент вновь появилась она. Она была одета в моё платье, держала в руках мою тушь, и улыбалась мне, как и прежде, во все свои тридцать два резца.
Я не сразу поняла, что происходит. Отшатнувшись от зеркала, я, не в состоянии отвести взгляда от отражения, даже и не заметила, как обронила тушь. Моя грудная клетка начала сужаться, а глаза, широко распахнутые, не могли выдавить из себя ни одной слезинки. Крик застрял где-то в районе гортани. Ноги подкосились и я упала на колени, всё так же вглядываясь в это пожелтевшее лицо. А она смотрела на меня, всё так же хищно улыбаясь. Подняв руку, она подозвала меня к себе, и, подчиняясь неведомой силе, я, кое-как встав, подошла к зеркалу.
Застрявший вопль распространял по телу холодные ручейки ужаса. Я хотела убежать, спастись, но не могла…
А ведьма, как в фильме ужасов, вытащила свою обезображенную руку из зеркала, будто бы из воды. Слёзы заструились по моим щекам, а рот безвольно открылся. Тогда она поднесла свой кривой палец ко мне, и, ухмыльнувшись, провела им по моему языку…
Соседи, почувствовав запах гари, позвонили моим родителям. Те в спешке вернулись домой, и, обнаружив меня скрючившейся на полу, вызвали скору помощь. В больнице мне поставили диагноз – острый психоз, и тут же отправили в клинику, где я провела два месяца своей жизни. До конца вылечится мне так и не удалось…
Заметив зеркало, я обхожу его стороной, старательно не смотря в его сторону, ведь призрак той старухи до сих пор преследует меня.
И по ночам мне снится её корявая рука, тянущаяся ко мне.